Гнезда Химер - Страница 128

128

– Да уж, – растерянно согласился я. – Ну и дела! Бедная Альвианта!

– Это кто такая? – нахмурился Хэхэльф.

– Альвианта Дюэльвайнмакт, – вздохнул я. – Моя хорошая подружка. Мне кажется, что она заслуживает лучшей доли, чем геройская гибель в битве за последнего дерьмоеда…

– Если действительно не заслуживает, значит с ней этого не случится, – равнодушно откликнулся Хэхэльф.

– Не переживай, дружище, я не буду тебе мешать, – улыбнулся я. – Кто я такой, чтобы вмешиваться в дела мира, из которого собираюсь сделать ноги – чем скорее, тем лучше! Если эти идиоты действительно не могут обойтись без тех, кто жрет их дерьмо – тем хуже для них… Слушай, чего я так и не понял – а зачем ты ехал в Землю Нао инкогнито, на чужом корабле? Какая уж тут торговля…

– Несколько мешочков с пряностями всегда можно спрятать за пазуху, для начала этого вполне достаточно: кому надо, тот попробует, а там начнутся заказы, – он пожал плечами. – Понимаешь, Ронхул, все-таки я – человек довольно известный, к сожалению. В юности никогда не задумываешься о том, что надо поменьше бузить – просто для того, чтобы твоя рожа не слишком четко отпечатывалась в памяти случайных знакомцев… И о том, что я вырос среди бунаба, тоже всем известно. Поэтому я подумал: будет лучше, если бунабская пряность впервые попадет в Землю Нао на корабле моего кузена Бэгли. Люди ведь просто устроены, они любят мыслить логически: если всем будет известно, что я приехал вместе с Бэгли, они тут же решат, что и товар его, а я просто помогаю ему в торговле. У меня уже была готова сказка для старых знакомцев в порту: дескать, я разорился и пошел в помощники к своему кузену… Но все повернулось иначе!

– И как ты теперь будешь выкручиваться? – заинтересованно спросил я.

– А теперь и выкручиваться не надо, – он легкомысленно махнул рукой. – Пусть идет как идет! В случае чего, если какой-нибудь альганский колдун все-таки докопается, что я продаю им отраву, все можно будет свалить на тебя: дескать, демон разгневался на Таонкрахта и хорошую вещь испортил…

– Правильно, – согласился я.

– Ну что, теперь тебе все ясно? – устало спросил Хэхэльф.

– Ага.

– И что скажешь?

– Ничего нового, – я пожал плечами. – Не могу сказать, что я в большом восторге от этой затеи, но… Знаешь, я отлично представляю себя на твоем месте. В другое время… в другом мире, в конце концов!

– Что ты имеешь в виду? – нахмурился он.

– Просто я лишний раз убедился, что мы очень похожи, – улыбнулся я. – Какая разница, чем заниматься – лишь бы получать удовольствие от игры, верно? И иметь шанс пересесть за другой стол, когда почувствуешь, что заигрался.

– Да, – серьезно согласился он. – Шанс отойти в сторону – это самое главное. На других условиях я стараюсь не играть.

– Думаю, мы с тобой отлично проведем время в Земле Нао… – я решил, что все сказано, и мечтательно уставился на небо.

– И с пользой, – усмехнулся Хэхэльф. – Ладно, пошли обедать, Ронхул… Смотри-ка, и эта маленькая злодейка наконец-то угомонилась!

Теперь оба щенка чару сладко спали, разомлев в лучах трех теплых солнышек. Воинственная девочка даже во сне крепко впилась крошечными острыми зубками в сапог Хэхэльфа, так что мне пришлось отдирать ее силой.

– Как ты назовешь этих безобразников? – спросил я.

– А разве их надо как-то называть? – удивился Хэхэльф. – Бунаба никогда не дают имена своим чару!

– Лучше, чтобы у зверя было какое-то имя, – рассудительно сказал я. – Это поможет вам подружиться. Когда даешь кому-то имя, между вами возникает связь.

– Я-то полагал, это касается только кораблей… Тогда имя должно быть не первое попавшееся, – серьезно кивнул Хэхэльф. – Буду думать!

Он отнес чару в шатер, заменявший на Чинки капитанскую каюту, и уложил их на свое одеяло. Я понял, что парень решил последовать моему совету и начал баловать своих зубастых питомцев. Во всяком случае, человека, который укладывает своих собачек в собственную постель, нельзя назвать строгим хозяином!

Этой ночью я закутался в тонкое одеяло Ургов и уселся на палубе. У меня было назначено свидание, и я не собирался его откладывать! Тихо, чтобы не потревожить загорелого здоровяка, несущего вахту возле кормового весла Чинки, я прошептал: Хугайда, – и волшебный ветер тут же ласково растрепал мои волосы. Я сделал вдох, осторожный, как первый поцелуй. Воздух был горячим и ароматным – он пах не влагой и свежестью, как положено морскому ветру, это был незнакомый запах, сладковатый и терпкий, странная смесь аромата сандалового дерева и степной травы… На этот раз ветер не собирался демонстрировать мне свою веселую силу, он был нежным и умиротворяющим – таким умиротворяющим, что я сам не заметил, как задремал.

А когда меня разбудили первые лучи белобрысого солнышка, я открыл глаза и обнаружил, что пока я спал, мир стал настолько прекрасен – у меня дыхание перехватило! Впрочем, в окружающем мире не произошло никаких разительных перемен. Изменился я сам: человек, который проснулся этим утром на палубе Чинки, был именно таким парнем, каким я всегда мечтал стать: мужественным, веселым и абсолютно равнодушным к собственной участи – не на словах, а на самом деле… Разумеется, это чудо произошло со мной не впервые. И раньше случались в моей жизни такие мгновения – мощные и опасные, как вспышки на солнце, но куда менее продолжительные, чем это замечательное природное явление. Но сейчас я чувствовал, что у меня есть шанс растянуть это изумительное мгновение, удержать его при себе, балансируя с отчаянием канатоходца, который работает без страховки… Я решил, что надо бы умыться, но вместо того, чтобы идти к бочке с водой и поливать себя из кувшина, я просто снял одежду и сиганул в темную зеленую воду, не задумываясь о последствиях: как я буду догонять парусник после того, как искупаюсь, как вскарабкаюсь на палубу, и все такое – кажется, я вообще утратил способность задумываться о последствиях своих поступков… Опасно для жизни, конечно, но руки развязывает!

128